Молитвы «на сон грядущим» в Русской Церкви: страницы истории по источникам XIII–XVIII вв.

История традиционных для Русской Православной Церкви молитв перед сном до настоящего времени остаётся малоисследованной с точки зрения возникновения и формирования последования. Настоящая статья иллюстрирует несколько значимых этапов этой традиции от начального, отразившегося в наиболее древнем источнике (древнерусский Часослов первой половины XIII в.), до закрепления традиции в изданиях Московского Печатного двора конца XVII ― начала XVIII в. Общецерковный статус традиция получила благодаря авторитету святителей Московских Алексия и Киприана во второй половине XIV в. ― начале XV в. Кроме состава молитв, внимание уделено также тому, кем они использовались: хотя изначально традиция выходит из монашеской среды, однако уже с этапа общецерковного её распространения в Русской Церкви широко использовалась и в среде образованных мирян.

Общераспространённая в Русской Православной Церкви традиция чтения утренних и вечерних молитв появилась достаточно давно. На Московском Печатном дворе уже после книжной справы патр. Никона, при патр. Иоакиме в очередном издании Канонника (февраль 1679 г.)[1] были впервые напечатаны собрания молитв утренних и «на сон грядущим» (т. е. для тех, кто отходит ко сну) в составе, доныне употребляемом. Несколько позже, при патриаршем местоблюстителе митр. Стефане (Яворском), указанные собрания молитв были помещены как дополнительная статья в Псалтирь с восследованием (май 1701 г.)[2]. Начиная с этих изданий и по сей день молитвы утренние и перед сном печатаются в практически неизменном виде в молитвословах и сборниках келейного правила.

Нужно сказать, что предшествующая печатным московским изданиям история возникновения и бытования утренних и вечерних молитв, как правило, малознакома даже выпускникам и преподавателям духовных семинарий и академий. Так, например, отвечая на вопросы прихожан о молитвенном правиле, известный церковный учёный высказывает следующую гипотезу: «Исследования, проведённые современными литургистами, подводят нас к выводу, что современное утреннее и вечернее молитвенное правило начало формироваться не ранее XVII века. Попало оно к нам через Юго-Западную Русь и, скорее всего, не без влияния униатских богослужебных книг <…> правила эти стали общепринятыми не ранее, чем в синодальную эпоху»[3]. Можно не сомневаться, что почтенный автор изменил своё мнение, повод чему предоставила статья на «Богослов.RU», описывающая историю первопечатных русских изданий молитв утренних и перед сном (https://bogoslov.ru/article/5233602).

Однако высказанная гипотеза должна получить основательное опровержение по нескольким пунктам. Во-первых, она погрешает относительно хронологии на 40 лет — срок между изданием Канонника 1679 г. с утренними и вечерними молитвами и учреждением Синода[4]. Во-вторых, что касается среды, из которой происходят молитвы, — ошибка носит принципиальный характер. Есть основания утверждать, что реальная картина была прямо противоположной: возникновение печатных изданий с собраниями утренних и вечерних молитв связано с антиуниатской деятельностью православных типографий в конце XVI в. на территории Великого княжества Литовского, исторически принадлежавшего Руси[5]. Первым изданием такого рода является сборник «Молитвы повседневные» (Вильно, 1595)[6], который выпущен в типографии православного виленского Свято-Духова братства. Следующим изданием, к которому восходит (опосредованно, через издания Киево-Печерской лавры) московская печатная традиция молитв утренних и вечерних, является Псалтирь с восследованием (второе название на титуле: «Правило истинного живота христианского»), изданная в типографии кн. К. К. Острожского (Острог, 1598). Впрочем, история возникновения наших молитвенных собраний намного более древняя, чем события Брестской унии конца XVI в. ― эта традиция восходит к временам домонгольской Руси.

Псалтирь с восследованием. Острог, 1598

Цель данной статьи ― на основании источников древнерусской книжности описать в главных пунктах историю возникновения и распространения традиции молитв перед сном как части молитвенного обихода Русской Православной Церкви; показать древность этой традиции, её популярность не только в монашеской практике, но и в обиходе домашней молитвы мирян.

В Русской Церкви с начала её существования и вплоть до секуляризации русского общества в эпоху реформ Петра I за эталон молитвы христианина (как и во всей Православной Восточной Церкви) принималось совершение служб суточного богослужебного круга[7] с приложением чтения Псалтири. Вполне закономерно, что основной книгой для совершения келейного правила до начала XVIII в. включительно оставался Часослов. Именно поэтому на Руси учились читать по Часослову, а также в изобилии строились часовни, чтобы совершать в определённое время свою частную молитву. В подтверждение укажем, что традиция молитвы по Часослову зафиксирована в «Домострое», памятнике русской книжности XVI–XVII вв., который служил сводом правил для благочестивого семейства: «В церкви же на службе стоять трепетно и в тишине молиться. Дома же всегда петь павечерницу, полунощницу и часы»[8]. Чтобы дополнить и разнообразить стандартные службы суточного круга, к ним в рукописных Часословах стали уже в древнейшее время прибавлять различные молитвы, среди которых встречаем как переводные византийские тексты, так и составленные русскими авторами.

Появление молитв перед сном в келейном правиле относится к эпохе бытования Студийского богослужебного устава на Руси (70-е гг. XI в. — рубеж XIV/XV вв.). Традиция такого рода молитв тесно связана с последованиями Часослова, относящимися к ночному времени. Древнейшее свидетельство находим в самом старшем из сохранившихся русских Часословов первой половины XIII в., который принадлежал славянской монашеской келье при монастыре св. вмч. Екатерины на Синае, а ныне хранится в Российской национальной библиотеке (РНБ. Q.п.I.57)[9]. Во-первых, здесь есть собрание из трёх молитв под общим заглавием «спати хотяще»[10] в конце службы «Великого мефимона» (т. е. повечерия)[11], которое представляет собой чин ночных часов по Студийскому уставу (почти аналогичен известному в русской книжности чину пения 12-ти псалмов). Первая молитва «Дажь нам Владыко на сон грядущим…» — та же, что в конце повечерия современного Часослова. Вторая молитва, обращённая к ангелу-хранителю, та же, что входит в состав современных вечерних молитв. Последняя молитва-запрещение «Запрещает ти Господь вселукавый диаволе» — текст, скорее всего, русского происхождения, отражающий тяготу мысленной брани («проклят еси и вся неприязниная твоя помышления, яже в нощи и в дне»). Во-вторых, в Синайском Часослове после чина полунощного находим специально составленное последование, озаглавленное «Молитвы спати хотяче», в котором молитвы чередуются с поклонами и краткими покаянными воззваниями[12]. Этот последование начинается с молитвы: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истинный, умилосердися на мя…», которая аналогична третьей по современному собранию молитв перед сном. Здесь же в конце последования указано читать начальные стихи Пс. 67 «Да воскреснет Бог», которые послужили основой для составления той молитвы Кресту, что помещена сейчас в конце молитв «на сон грядущим».

Молитвы «спати хотяще» после «великого мефимона» (ночных часов).
Древнерусский Часослов. РНБ, Q.п.I.57. Синай. Первая половина XIII в.

Кроме того, в древнерусских Часословах Студийской эпохи в чине вечерни часто встречается молитва (4-я в нынешних вечерних) «Что Ти принесу, или что Ти воздам…» (например, Ярославский Часослов второй половины XIII в.)[13]. Аллюзии на текст данной молитвы находим в текстах седмичных молитв свт. Кирилла Туровского[14] (XII в.).

Элементы устава келейных молитв свт. Кирилла и текстовые параллели с его седмичными молитвами встречаются также в прежде упомянутом последовании «Молитвы спати хотяче» Синайского Часослова[15]. Перечисленные совпадения наводят на мысль, что русский Златоуст (так называли Туровского епископа за выдающийся дар красноречия), возможно, и был инициатором и составителем первых на Руси собраний молитв перед сном, которые были частью его келейного молитвенного устава.

Нужно признать, что указанные тексты и последования молитв перед сном не получили распространения в славяно-русских рукописях XIII–XIV вв. Однако данная древнерусская традиция оказала влияние на сербскую книжность[16], в которой, начиная со второй половины XIV в., становится популярным последование молитв перед сном. Речь идёт об отдельном кратком чине (рассмотрим его на примере сербского списка конца XIV в. РГБ Ф. 270.II. № 6), состоящем из обычного начала (Трисвятое по «Отче наш»), покаянных тропарей (тех же, что и в современных вечерних молитвах), трёх молитв (ко Господу «Боже вѣчный», Ангелу-хранителю — та же, что в древнерусском Синайском Часослове, Пресвятой Богородице «Благаго Царя благая Мати») и окончания (здесь краткие молитвы к Божией Матери: «Взбранной воеводѣ» — первый кондак Великого акафиста, «Преславная Приснодѣва» и «Все упование мое» — из окончания великого повечерия). В таком кратком составе этот чин сохранялся в сербской книжности вплоть до перехода в печатный вид в начале XVI в.[17]. Однако для русской традиции келейных молитв данный чин стал тем малым семенем, из которого выросло целое древо разнообразных последований, предназначенных для молитвенной подготовки перехода ко сну. С точки зрения богословско-аскетической важность подобного приуготовления довольно очевидна: во-первых, всем известно, что именно во сне бесы стремятся пробудить в душе сочувствие к страстным образам, если душа не ограждена молитвой, во-вторых, временный сон нередко переходит в вечный, на что советует обращать мысль перед сном прп. Исаак Сирин: «Когда приближаешься к постели своей, скажи ей: “В эту ночь, может быть, ты будешь мне гробом…”»[18] (Слово 41).

Сербская Псалтирь с восследованием. Конец XIV в. РГБ. Ф. 270.II № 6.

Современная традиция молитв перед сном в Русской Православной Церкви начата, судя по всему, свт. Алексием, митрополитом Московским. Свидетельством тому может служить пергаменный список Устава Чудова монастыря (ГИМ. Синодальное собр., № 329). Здесь в ктиторской части[19], где собраны указания составителя Устава о жизни и порядках монастыря, содержится собрание молитв (их уже пять), озаглавленное: «Аще ли кто произволяет от подвижных инок, наединѣ в келии своей, совершает и сия молитвы, егда должно есть спати иноку»[20]. Именно с этим надписанием данный чин молитв сохраняется в рукописях XV — начала XVII в. и впоследствии опубликован на Московском Печатном дворе, а именно в первом издании Псалтири с восследованием (1625 г.) и последующих, вплоть до книжной справы при патриархе Никоне. В колонтитулах старопечатных дониконовских изданий, а также иногда в росписи состава некоторых рукописей XVI в. этот чин кратко именуется «молитвы спальные»[21] (далее будем использовать этот народный термин).

Устав Чудова монастыря. Третья четверть XIV в. (свт. Алексий, митр. Московский, †1375 г.) ГИМ. Син. 329.

Нужно думать, что именно благодаря авторитету свт. Алексия и основанной им Чудовской обители, центра московской книжности, чин «молитв спальных» становится традиционным для Москвы. Впрочем, более широкое распространение этой традиции (уже на всю Русскую Церковь, включая юго-западные и северные пределы Руси) следует связывать уже с авторитетом преемника свт. Алексия по Киевской и Московской митрополии — свт. Киприана. В списке[22] с его келейной Псалтири с восследованием, принадлежавшем Троице-Сергиевой обители (теперь хранится в основной части собр. МДА: РГБ. Ф. 173.I. № 142), находим всё тот же чин «спальных молитв», однако некоторые несущественные текстологические отличия от «чудовского» варианта позволяют утверждать, что последующая традиция восходит именно к варианту митр. Киприана. Отличия выражаются, во-первых, в изменении порядка молитв (переставлены молитвы ангелу-хранителю и Божией Матери), а, во-вторых, в использовании иной редакции краткой молитвы «Преславная Приснодево» в окончании чина (новые чтения: «Преславная» вместо «Славная», «принеси» вместо «донеси», к прежнему чтению «да спасет» добавлено «и просветит»).

Псалтирь с восследованием «Киприанова» (свт. Киприан, митр. Московский, †1406 г.). РГБ. Ф. 173.I № 142

Весьма важно отметить тот факт, что «Молитвы спальные» уже на самом раннем этапе традиции вошли в обиход частной молитвы не только монашествующих, но и мирян. Свидетельством тому является список чина «спальных» молитв в редакции митр. Киприана в пергаменном сборнике Обиход церковный первой четверти XV в. № 17 из основного собрания Троице-Сергиевой лавры (РГБ. Ф. 304.I № 17). Это сборник для келейной молитвы на базе Часослова, в котором при начале и окончании служб суточного круга регулярно встречаем указания, говорящие о том, что сборник этот универсальный — как для клириков, так и для мирян. Так, например, в начале утрени читаем: «Аще ли священник, да речет: “Благословен Бог наш…”. Аще ли инок или мирянин, начинает сице: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя ти Матери и всѣх святых помилуй нас, аминь”»[23]. В начале вечерни аналогичное указание: «Поп речет: “Благословен Бог наш…”. Аше ли есть диакон, или инок, или мирянин глаголет: “За молитву святых отец наших…”»[24]. Очевидно, что совершение молитвы по Часослову, включая чин «молитв спальных», в московском обществе рубежа XIV–XV вв. было достоянием не только священнослужителей и иноков, но также грамотных мирян. Нужно думать, что состав личного молитвенного правила на Руси вплоть до секуляризации общества во время петровских реформ определялся уровнем образованности, а не социальным или общественным статусом человека.

О том, что употребление молитв «спальных» — это живая и развивающаяся традиция русской книжности XV–XVI вв., говорит разнообразие молитв, которые присоединялись к исходному ядру из пяти текстов. В качестве примера сравним состав чина молитв в сборнике прп. Кирилла Белозерского (перв. четв. XV в.)[25] и в Псалтири с восследованием[26] государева посольского дьяка Митрофана Фёдоровича Карачарова[27], которая писана в 1507 г. в великокняжеской книгописной мастерской Москвы. В обоих списках добавлена молитва «Вседержителю, Слово Отчее» (2-я в современном чине), однако в сборнике Карачарова число добавлений больше: в конце чина встречаем молитвы Кресту и прп. Иоанна Дамаскина — те же, что завершают современное последование. Как сообщает запись в Псалтири Митрофана Карачарова, в 1526 г. он принял постриг в Пафнутиевом Боровском монастыре с именем Марко[28]. Видим, что Псалтирь служила ему в качестве сборника келейного правила как в миру на государственной службе, так и в монашестве.

Подводя итог историческому обзору, скажем, что закреплением московской традиции молитв «спальных» стала публикация данного чина в Псалтири с восследованием и в Каноннике, начиная с первых изданий этих книг в 1625 г. и 1636 г. соответственно. Здесь находим восемь молитв, среди которых новым для нас оказывается лишь собрание кратких молитв свт. Иоанна Златоуста по 12 часам ночи (в нынешней традиции помещены все 24 молитвы). В таком составе чин издавался вплоть до упомянутого в начале статьи нового типа Канонника (М., Печатный двор, 1679), начиная с которого в московских изданиях стали помещать молитвы «на сон грядущим», а также молитвы утренние в составе, заимствованном из сборника частной молитвы «Полуустав» (Киев, тип. Лавры, 1643), инициатором издания которого был митр. Киевский Пётр (Могила).

Состав молитв «спальных» по первому изданию Псалтири с восследованием (М., Печатный двор, 1625):

1. Боже вѣчный и царю всякого создания

2. Вседержителю, Слово Отчее

3. Господи Боже наш, аще что согрѣших

4. Ангеле Христов, хранителю мой святый

5. 12 кратких молитв свт. Иоанна Златоуста. Господи, в покаяние приими мя

6. Да воскреснет Бог, и разыдутся врази его

7. Благаго Царя благая Мати

8. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, ради честнѣйшия Матере твоея

Окончание (богородичные краткие молитвы)

Касательно новых порядков в русском обществе при императоре Петре I и отношения последнего к молитве нужно отметить, что для армии и флота вместо традиционных молитв он повелел составить альтернативный чин, который был издан (в 1714 г. ― для флота, в 1715 г. ― для сухопутных войск) как особый Указ «всем в войске (флоте) Российском обретающимся, коим образом и в которое время по вся дни должно приносить Господу Богу моления»[29]. Впервые в русском обществе молитва стала государственной обязанностью для всех, кто проходил воинское служение. Указ предусматривал взыскания за недолжное отношение к исполнению молитв: рядовым ― телесные наказания, офицерам ― выговоры и денежные штрафы. Чинопоследование совершалось в середине дня, а устроено оно по образцу часовой службы с некоторыми дополнениями из чина изобразительных: три «новоизбранных» псалма (избранные стихи из разных псалмов) и Пс. 130, четыре молитвы (две из светильничных молитв вечерни Служебника, «Многомилостиве и всемилостиве Боже мой» из утренних, молитва 6-го часа), тропари, (для воскресного дня ― блаженны Октоиха), зачала Апостола и Евангелия, Символ веры. Заключался чин молитв по образцу молебна великой ектеньёй и «новособранной» молитвой, в основу которой положены коленопреклонные молитвы (первая и третья) вечерни Пятидесятницы. В конце по литургийном возгласе: «И сподоби нас Владыко со дерзновением…» общим пением исполнялась молитва Господня «Отче наш». Составить чин воинских молитв, судя по сохранившимся письмам Петра I, император поручил в 1710 г. патриаршему местоблюстителю митр. Рязанскому Стефану (Яворскому), а при недостатке времени у последнего ― архим. Феофилакту (Лопатинскому), ректору Московской духовной академии[30].

Таким образом, мы видим, что возникновение самой идеи молитв перед сном в древнерусской книжности имело место во второй половине XII в. и нашло отражение в составе самого раннего из сохранившихся русских Часословов (РНБ. Q.п.I.57). Ряд молитв и связанных с ними текстов этого древнейшего этапа оказывается связанным с литургическим творчеством свт. Кирилла, епископа Туровского. Впрочем, новая традиция в виде «спальных» молитв рождается на Руси уже во второй половине XIV в. благодаря литургической деятельности свт. Алексия Московского и закрепляется в нашей книжности при его преемнике по Киевской и Московской митрополии свт. Киприане. Развитие состава «спальных» молитв отмечается на всём протяжении рукописной традиции: от сборников прп. Кирилла Белозерского до перехода в печатный вид при патр. Филарете (Псалтирь с восследованием. М., 1625). Значимым в истории «спальных» молитв является тот факт, что уже с начала XV в. можно указать сборники келейного правила, которые использовались мирянами. Вместе с изданием «спальных» молитв в составе Канонника на Московском Печатном дворе (М., 1636; и последующие до 1672 г. включительно) указанные источники дают видеть, что хотя традиция и родилась в монашеской среде, но широко использовалась во всём русском обществе, то есть стала нормой общенародного благочестия. Лишь во время книжной справы при патр. Иоакиме (Канонник. М., 1679) архаичная местная традиция была заменена на новую из киевских книг: для молитв перед сном изменился состав, а также были добавлены молитвы утренние.

Преобразования русского общества при Петре I затронули и молитвенную практику. Подчеркнём, что император не отменял правило молитвы для армии и флота, но ввёл новый воинский устав о молитве, для которого был разработан особый чин по образцу часовой службы. Этот важный пример позволяет наблюдать творческий подход к организации и составу молитвенного правила, что может быть прецедентом для поновления состава и пересмотра существующей традиции частных молитв в сторону как добавления новых текстов из рукописных источников, так и рассмотрения возможности альтернативных вариантов молитвенного правила перед сном, например, на основании последования, восходящего к уставу свт. Кирилла Туровского.

Примечания

[1] Зёрнова А. С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI–XVII веков: Сводный каталог. М., 1958. С. 105. № 354.

[2] Л. 1 (3-го счета). Описание издания см.: Гусева А. А. Свод русских книг кирилловской печати XVIII века типографий Москвы и Санкт-Петербурга и универсальная методика их идентификации. М., 2010. С. 341. № 1276.

[3] Козлов М., прот. Клир и мир. Книга о жизни современного прихода. М.: Изд. храма св. мч. Татьяны, 2007. С. 51–52.

[4] 25 января 1721 г. Пётр I подписал манифест об учреждении Духовной Коллегии, получившей вскоре новое наименование Святейшего Правительствующего Синода.

[5] Об этом подробнее см.: Далмат (Юдин), иером. Начальный этап бытования молитв утренних и вечерних по печатным источникам (1596–1622) // Богословский вестник. 2015. № 3–4 (18–19). С. 289–346.

[6] Книга Белоруссии: 1517–1917: Сводный каталог / сост. Г. Я. Голенченко. Минск, 1986. С. 70. № 32 (июль 1595 г.). Повторное издание сборника, дополненного молитвами свт. Кирилла Туровского, вышло через четыре месяца (сентябрьский год) — в октябре 1596 г. (Голенеченко, № 44).

[7] Из наиболее ранних свидетельств укажем Сказание о Борисе и Глебе (рассказывает о событиях 1015 г.). Св. Борис, ожидая своих убийц в походном стане на р. Альте, «повелел петь вечерню, а сам вошёл в шатёр свой и стал творить вечернюю молитву». Затем ранним утром велел начинать заутреню, а сам «умыв лицо своё, начал молиться к Господу Богу. Посланные же Святополком пришли на Альту ночью, и подошли близко, и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего на заутрени Псалтырь» (Сказание о Борисе и Глебе // Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН; под ред. Д.С. Лихачёва, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. Т. 1: XI–XII века. СПб.: Наука, 1997. С. 335).

[8] Домострой. Глава 13: «Как мужу и жене молиться в церкви…» (Домострой / изд. подг. В.В. Колесов, В.В. Рождественская. СПб.: Наука, 2007. С. 148).

[9] Электронная копия рукописи см.: http://nlr.ru/manuscripts/RA1527/ elektronnyiy-katalog?ab=D482D618-42C2-4D45-BBB3-FB9E8E0A06E5

[10] Подробнее о составе см.: Далмат (Юдин), иером. История чина молитв перед сном по славянским источникам XIII–XIV вв. из собрания рукописей Синайского монастыря // Богословский вестник. 2018. № 4 (31). С. 194–203. (https://publishing.mpda.ru/index.php/ theological-herald/article/view/246)

[11] Представляет собой чин ночных часов по Студийскому уставу, который почти аналогичен хорошо известному в русской книжности чину пения 12-ти псалмов.

[12] Подробнее о составе см.: Далмат (Юдин), иером. История чина молитв перед сном… С. 206–216.

[13] Ярославский музей-заповедник. Научная библиотека. № 15481. Л. 151 об.

[14] Молитва в пяток по заутрени: «Како ли ся явлю лицу Твоему, Владыко Христе всѣх Господи? Чтоже принесу Ти, ихже требуеши? Что Ти въздам, полонь есмь всякыя нечистоты и безаконіа?» (РНБ. Сол. 802/912. Л. 192 об.). Молитва в пяток «по часех»: «Что Ти въздам, Господи Ісусе Христе Сыне Божій, за вся яже еси сътворил роду человѣческому? И какову мзду принесу Твоей благости?» (РНБ. Сол. 802/912. Л. 196).

[15] Подробнее об этом см.: Далмат (Юдин), иером. История чина молитв перед сном… С. 211, 214–215.

[16] Обмен текстами шёл в кон. XII — перв. пол. XIII в. по направлению от русской книжности в сербскую, что связано с возрождением сербской культуры при свт. Савве, архиеп. Сербском. Данное явление как феномен культурного взаимодействия Руси и южных славян в рамках книжности получило в научной литературе именование «Первое восточнославянское влияние». На примере молитв перед сном данное влияние прослеживается на материале славянских рукописей XIII–XIV вв. из библиотеки Синайского монастыря св. Екатерины, о чём подробнее см.: Далмат (Юдин), иером. История чина молитв перед сном… С. 189–238.

[17] Псалтирь с восследованием. Венеция, тип. Б. Вуковича, 1520. «Чин, егда должно есть спати» помещён последней главой в конце сборника непосредственно перед выходными данными, без фолиации.

[18] Исаак Сирин, прп. Слова подвижнические. М.: Правило веры, 1998. С. 173. Аллюзия на данное место из творений прп. Исаака, по всей видимости, находим в последовании «Молитвы спати хотяче» из Синайского Часослова, где заключительная фраза следующая: «И возлег помяни гроб, и рци: “Будеть ли заутра востати, или не будеть”» (РНБ. Q.п.I.57. Л. 228 об.)

[19] Ктитором именуется основатель монастыря и устроитель порядков внутренней жизни монастырского братства, как богослужебной, так и внебогослужебной. Для Чудова монастыря ктитором несомненно во всех смыслах был свт. Алексий Московский.

[20] ГИМ. Син. 329. Л. 9.

[21] Канонник. М., Печатный двор, 1636 (Л. 350 об.). Из рукописных источников, например: РГБ. Ф. 98 (собр. Егорова), № 452. Псалтирь с восследованием. На листах 451–452 помещено содержание сборника (писано той же рукой, что и основной текст), в котором читаем: «Глава 38. Молитвы спальныя, да искусныя, а писаны межи канонов Покрова и Рожества Пречистой».

[22] По филиграням на бумаге рукопись датируется 1430-ми гг.

[23] РГБ. Ф. 304.I № 17. Л. 28.

[24] РГБ. Ф. 304.I № 17. Л. 114 об..

[25] РНБ. Кир.-Бел. XV. Сборник богослужебный и аскетический.

[26] РНБ. Кир.-Бел. 1/258. Псалтирь с восследованием. 1507 г.

[27] О нем см.: Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI в.: опыт исторического исследования. СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1888. С. 139. М. Ф. Карачаров известен тем, что был послом Московского государя Ивана III в Венеции (1499–1504 гг.).

[28] РНБ. Кир.-Бел. 1/258. Л. 498 об.: «Лета 7035 октября 14 постригся Митрофан Карачаров в Пафнутьеве монастыре, а имя ему Марко».

[29] Подробнее об этом указе и чине молитв см.: Кравецкий А. Г. Гражданский шрифт в изданиях богослужебных текстов XVIII века: сборники молитв для матросов и солдат // Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова. 2021. № 1. С. 186–204.

[30] Кравецкий А. Г. Гражданский шрифт… С. 188.

---

Источник: Богослов.Ru