Клирики или миряне? Византийские монахи с точки зрения византийских законодателей. Ванькова А. Б.

До появления монашества в IV в. структура Церкви представляется весьма простой. С одной стороны, в ней есть те, кто непосредственно предстоят святому алтарю, т.е. клирики, с другой – те, кто участвуют в богослужении, но непосредственно богослужение не совершают. Ситуация меняется в IV в. с появлением внутри Церкви новой группы – монахов. Несомненно, что монах по своему изначальному происхождению – мирянин[1]. Тем не менее главное занятие монаха – молитва и служение Богу – отделяет его от основной массы мирян и сближает по своему положению с клириками.

Эта особенность положения монахов начинает осознаваться достаточно рано. Так, например, весьма интересные сведения о том, что монахи воспринимаются мирянами уже в этом столетии, как нечто от них отличное, что в их сознании они выделяются в особую группу внутри Церкви, приводил св. Иоанн Златоуст. Когда святитель стал требовать от мирян благочестивой христианской жизни, те ему говорили: «У меня жена и дети, это [дело] священников, это [дело] монахов»[2]. На это Златоуст отвечает, что: «Все повеления закона у нас общие с монахами, кроме брака»[3]. У того же автора неоднократно можно встретить следующие противопоставления: «монах–мирянин–клирик» и «миряне – монахи и клирики»[4].

Однако даже при самом беглом просмотре источников бросается в глаза тот факт, что положение монаха внутри Церкви достаточно сложно и во многом двойственно[5]. Таким образом, представляется необходимым поставить вопрос о статусе монаха внутри Церкви. Рассматривались ли монахи (естественно, не имевшие священного сана) как миряне, причислялись ли они к клиру, или же законодательство (и церковное и светское) все-таки выделяло их как третью, после клириков и мирян, группу внутри Церкви?

Из всех правил поместных соборов IV в.[6] лишь 24-е правило Лаодикийского собора предоставляет нам некоторую информацию для размышления. Это правило воспрещает «освященному лицу от пресвитера до диакона, и потом кому-либо из церковного чина, даже до иподиаконов, или чтецов, или певцов, или заклинателей, или привратников, или из аскетического чина, входить в трактир»[7]. Из этого правила видно, что монахи перечисляются, с одной стороны, после всех клировых должностей, как священно-(ἱεϱατιϰοὺς), так и церковнослужителей (ἑξῆς ἐϰϰλησιαστιϰῆς τάξεως), но несомненно не отдельно от них. Очевидно, что участники данного собора не рассматривали монахов ни как простых мирян, ни как клириков (не важно, священнослужителей, или церковнослужителей), а как отдельный аскетический чин. Следует отметить, что подобная структура перечисления будет характерна и для многих других правил последующих соборов, а также для императорских законов. Также весьма любопытна и группа канонов Гангрского собора, которая впервые полностью посвящена монахам (названным в правилах «аскетами»)[8].

Более информативны каноны Халкидонского собора, где монахам и монастырям посвящено 6 правил (3, 4, 7, 16, 18, 23), причем четыре из них – 3, 17, 18, 23 – имеют в качестве адресатов и клириков и монахов. Еще два правила (2 и 8) применяют одинаковые церковные прещения за нарушения канонов и для монахов и для мирян[9].

Третье правило (единственное, направленное не на урегулирование внутрицерковных отношений, но затрагивающее сферу честно-правовых отношений), запрещает клирикам, епископам и монахам брать в аренду имения и заниматься ведением дел по поручительству[10]. Исключение делается лишь для дел, связанных с опекой и попечительством над малолетними, а также церковных дел, ведущихся по поручению епископа. Как и в правиле Лаодикийского собора, здесь в одном и том же контексте перечисляются монахи, клирики и епископы.

Большая часть правила 4, в той его части, которая приказывает находиться монахам и монастырям под властью епископа («…Монашествующие в каждом городе или сельской местности да подчиняются епископу и упражняются в молчании и заботятся только о посте и молитве, оставаясь в местах, которые им предназначены. Пусть не досаждают ни в церковных делах, ни в житейских, покидая свои монастыри, если только не будет разрешено от епископа по неотложному делу»[11]), совпадает по смыслу с правилом 8, посвященным специально клирикам: «Клирики… пусть пребывают под властью епископа своего города… и пусть из дерзости не выходят из-под его управления»[12].

О том же говорит и правило 23, запрещающее монахам и клирикам появляться в Константинополе без писем от своего епископа и производить смятение и нарушать церковное устроение: «Дошло до слуха святого собора, что некоторые клирики и монашествующие, не будучи уполномочены своим епископом, а иногда случается и отлученные им от общения, приходят в царствующий Константинополь и подолгу в нем живут… Итак, постановил святой собор, чтобы сперва экдик святейшей Константинопольской церкви уведомил таковых, чтобы они удалились из царствующего города. Если же бесстыдно будут продолжать те же дела, то удалять их против их воли тому же экдику и возвращать к своим местам»[13]. 18-е правило запрещает клирикам и монахам составлять тайные сборища, направленные в том числе и против епископа.

Часть канонов Халкидонского собора направлена на то, чтобы сделать принятие монашеского пострига окончательным, что опять же свидетельствует, как нам кажется, о том, что монахи рассматривались как особая группа внутри Церкви. Так, канон 7 гласит: «Мы постановили, чтобы те, кто однажды был причислен к клиру или является монашествующими, не поступали ни на военную службу, ни в мирскую. Дерзающим на это и не кающимся, и не возвращающимся к тому, что раньше для Бога избрали, да будет анафема»[14]. В 16-м правиле сказано: «Деве, посвятившей себя Господу, равно и монашествующему, не позволяем вступать в брак. Если же найдутся делающие это, да будут лишены общения. Постановляем, впрочем, местному епископу иметь полную власть в оказании таким человеколюбия»[15].

Каноны, как нам кажется, ясно показывают особое положение монахов, выделяющее их из среды мирян, равно как и близость его во многом к положению клириков. Однако утверждать, что они причислялись к таковым, нельзя, в первую очередь потому, что монахи не имеют права совершать евхаристию и таинства. Но можно предположить, что происходит переход к трехчастному делению членов Церкви на клириков, монахов и мирян, или в крайнем случае – к усложненной двухчастной схеме, где с одной стороны стоят «клирики и монахи», а с другой – «миряне».

Изучение императорских конституций показывает, что монахи в IV в. никоим образом не отождествлялись римским законодательством с клиром. Например, закон 319 г. так определяет клириков: «Те, которые божественному культу отправляют службы, т.е. те, которые называются клирики» (qui divino cultui ministerial religionis inpendunt, id est hi, qui clerici apellantur)[16]. Ясно, что монахи не могли попасть в эту группу, поскольку не только не совершали богослужений, но и не помогали их совершать. И в последующих законах императоров этого времени при определении клировых должностей монахи также не упоминаются.

Но в одной из конституций конца IV в. мы встречаем любопытное выражение, позволяющее предположить, что монахи уже не причислялись и к мирянам. Закон от 390 г. посвящен тем, кто «sub professionale monachi»[17]. Нельзя полностью согласиться с Годмэ, который пишет, что в юридических текстах мы не находим четкой регламентации, что такое «монах»[18]. Хотя мы действительно не находим в законах (как, впрочем, и в канонах) такого ясного определения для монахов, ка для клириков, государство, как видно из приведенного примера, уже выделяет монахов из общей массы христиан в отдельную группу, понимая, что они «ни миряне, ни клирики».

Законодатели IV в., по всей видимости, также ощущали некоторую неопределенность в положении монахов, как и церковные власти, но дальше простой констатации существования группы людей «sub professione monachi» речь пока не шла. Более того, необходимо отметить, что эта группа вплоть до конца IV в. не имела в законах фиксированного наименования.

В V в. положение меняется. Чтобы продемонстрировать это, ниже помещена таблица, в которой приведены «адресаты» целого ряда «церковных» законов императоров[19].

1.	CTh. 16.2.20 (370)	еcclesiastici vel qui continentium se volunt nomine nuncupari
2.	CTh. 12.1.63 (370 или 373)	coetus monazonton
3.	CTh.16.3.1 (390)	Quicumque sub professione monachi
4.	CTh. 16.3.2 (392)	monachi
5.	CTh. 16.2.32 (398)	упоминаются monachi
6.	CTh. 11.30.57; 9.40.16 и С. 1.4.6.	clerici vel monachi
7.	C. 1.3.20 (434)	clerici vel monachi
8.	C. 1.3.22 (445)	§ 2 – clerici atque monachi
9.	Nov. 35 Valent. (452)	monachis aut monasteriis
10.	Nov. Mar. 5	ecclesii, pauperes, monachi (+ redemption captivorum)
11.	C. 1.3.32 (472)	B praefatio, § 1, 7, 8 clerici и monachi, в прочих разделах только клирики
12.	C. 1.7.6 (455)	clerici vel monachi
13.	C. 1.2.13 (455)	clerici vel monachi vel pauperes
14.	C. 1.3.26 (459)	monachi aut quicumque alius cuiuslibet status aut fortunae
15.	C. 1.2.16 (477)	episcopi, clerici aut monachi
16.	C. 1.3.36 (484)	episcopi, clerici aut monachi
17.	C. 1.3.51 (531)	episcopi, presbyteri, diaconi, subdiaconi et monachi
18.	Nov. 123.6 (546)	ἐπίσϰοπος, οἰϰονόμος, ϰληϱιϰός, μοναχός
19.	Nov. 123.21	ϰληϱιϰός, μοναχός, μονάσϱια, ἀσϰήτϱια, διαϰονίσσα
20.	Nov. 123.27	ϰληϱιϰός, μοναχός, μονάσϱια, ἀσϰήτϱια
21.	Nov. 123.28	ϰληϱιϰός, μοναχός, μονάσϱια, ἀσϰήτϱια

Итак, мы видим, что в большинстве законов (равно как и в приведенных выше канонах) монахи перечисляются в одном ряду вместе с епископами и клириками или же с благотворительными учреждениями (paupers). Единственный закон, где вместе с монахами упоминаются миряне (quicumque alius cuiuslibet status aut fortunae), является исключением.

Законодательство последующих столетий также следует в русле этой традиции. Отмеченные выше тенденции, как представляется, становятся более отчетливыми. С одной стороны, трехчастное деление Церкви на клириков–монахов–мирян (или на «клириков и монахов» и «мирян») выкристаллизовывается значительно более четко. С другой – и обратная тенденция объединять в церковных прещениях монахов и мирян также не исчезает.

Наиболее показательны в этой связи, пожалуй, два памятника: один церковного законодательства, другой – светского. Речь идет о канонах Трулльского собора[20] и Исагоге.

Из всех канонов соборов правила Трулльского собора, пожалуй, наиболее показательны, поскольку они достаточно четко делятся на три части: первая посвящена, в основном, клирикам и внутрицерковным делам, вторая (с 40-го по 49-й канон) – монахам, а третья – урегулированию различных нестроений внутри Церкви, укреплению и исправлению христианской морали и церковной дисциплины. Наказания за нарушения здесь, за редким исключением, приведены только для мирян и клириков.

Мы не будем подробно комментировать «монащеские» каноны, хотя в них встречается целый ряд любопытных, как терминологически, так и по содержанию, мест, поскольку это не входит в задачу данной статьи. Как нам кажется, уже само наличие такой части говорит само за себя и позволяет сделать определенные выводы[21].

Помимо собственно «монашеской» части монахи упоминаются также в двух правилах «первой» части и в двух правилах «третьей» части. В первой паре канонов (24 и 34) адресатами являются как клирики, так и монахи. В 24-м каноне[22] оппозиция монах–клирик (ἱεϱατιϰῷ ϰαταλεγομένων τάγματι) прослеживается, на наш взгляд, достаточно четко, а следовательно, можно говорить о вышеприведенной трехчастной схеме. Правило 34 повторяет запрет 18-го канона Халкидонского собора.

Однако в 77-м каноне, где речь идет о запрете клирикам и монахам, а также мирянам мыться в бане вместе с женщинами[23], мы встречаемся с иной ситуацией. Здесь интерес представляет, так сказать, адресная строка: кому это запрещено (οὐ δεῖ ἱεϱατιϰοὺς ἢ ϰληϱιϰοὺς ἢ ἀσϰητὰς). Здесь, как нам кажется, возможно два понимания. Во-первых, под ἱεϱατιϰοὺς понимаются не только все клирики (что естественно), но и все монахи. С другой стороны, в данном каноне может быть представлен следующий ряд: священнослужители, церковнослужители, монахи. Как бы то ни было, здесь монахи и клирики не только противопоставляются мирянам, но и объединяются фактически в одну группу. 81-й канон запрещает прибавлять к молитве «Святый Боже» слова «Рапныйся за ны, помилуй нас». Нарушители данного запрета, как мы уже видели в более ранних канонах, подвергаются двум видам церковного прещения: клирики – лишаются сана[24], а монахи или миряне отлучаются от общения церковного.

Се вышесказанное относится и к канонам VII Вселенского собора (каноны 4, 9, 13, 14, 17, 18, 19–22). Так, например, правило 4 запрещает епископу вымогать под предлогом каких-то проступков деньги у епископов, клириков или монахов, находящихся у него в подчинении. Каноны 9, 13 в той части, где сформулированы церковные прещения нарушителям правил, повторяют формулы предшествующих соборов, в частности 81-го канона Трулльского собора. Канон 17, возбраняющий монахам оставлять свои монастыри, чтобы создать некие «молитвенные дома» без достаточных к тому средств, предписывает местному епископу воспрепятствовать этому. Если же средств для такого предприятия достаточно, то оно должно быть доведено до конца. И самое главное: то же предписание соблюдать и в отношении клириков и мирян.

Наиболее интересно правило 19 (частично дублирующее 2-й канон Халкидонского собора), которое, как нам кажется, подтверждает высказанное выше предположение о том, что одинаковому наказанию с мирянами подвергались лишь те монахи, которые не имели сана. В этом каноне предусмотрены наказания для тех, кто за деньги рукополагает или постригает в монахи. Одно наказание предусмотрено для епископа, игумена или клирика, а другое для игуменьи (которая по причине своей принадлежности к женскому полу никак не могла быть рукоположена) и игумена, не имеющего пресвитерской степени.

Последний памятник византийского законотворчества, который захотелось бы рассмотреть, – это Исагога. Именно в ней содержатся наиболее интересные для нашей темы пассажи. Ни Прохирон, ни тем более Эклога, почти не упоминающая монахов, такого материала для размышления не дают.

8-й титул Эклоги открывается определением того, кто такой епископ: «Епископ – блюститель и попечитель о всех душах церковных во [вверенной] ему епархии, имеющий тайносовершительную власть в отношении пресвитера, диакона, чтеца, псалта (певчего) и монаха»[25]. Тайносовершительная власть епископа в отношении всех названных клириков – вещь понятная, при том, что Исагога не проводит различия между хиротонией и хиротесией. Однако что означает эта «тайносовершительная власть» в отношении монахов? Может быть, поскольку обряд монашеского пострижения зачастую рассматривался как таинство, он мог в качестве такового действительно упоминаться в одном ряду с хиротонией и хиротесией. Как бы то ни было, здесь опять же четко видно, что монахи и клирики рассматриваются как единая группа, имплицитно противопоставленная мирянам.

В 4-й главе того же титула рассматривается, среди прочего, и вопрос о возможности поставления мирянина в епископы и констатируется, что кандидатура мирянина может быть выставлена наряду с тремя другими, либо клириков, либо монахов[26]. В 3-й главе 9-го титула перечисляются «епископ, иконом, или иной клирик любой степени или монах». И наконец, 14-я глава того же 9-го титула повторяет правило Халкидонского собора о том, что монахи или клирики не должны вновь становиться мирянами[27].

Таким образом, можно сделать некоторые выводы. В византийском законодательстве, как светском, так и церковном, при определении статуса монахов внутри Церкви прослеживаются два практически равноценных варианта: с одной стороны трехчастная схема «монах-клирик–мирянин», с другой – двухчастная, где налицо была оппозиция «монахов и клириков» мирянам. При этом представляется, что монахи все-таки ни в коем случае не причислялись к клирикам, даже к церковнослужителям. Такое соположение монахов и клириков было возможно потому, что удел монаха – молитва и служение Богу – и в самом деле был чрезвычайно близок к священническому служению. И лишь при назначении церковных прещений за те или иные проступки всплывало «мирское» происхождение монахов, поскольку подавляющее большинство канонов соборов предусматривает лишь два вида наказания: одно для мирян (лишь в редких случаях специально оговаривается – для мирян и монахов), другое – для клириков.