Участники конференции в Лавре рассказали о проблемах современной монастырской жизни

В дни конференции «Преемство монашеской традиции в современных монастырях», проходившей 23-24 сентября 2017 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, пресс-секретарь Синодального отдела по монастырям и монашеству архимандрит Мелхиседек (Артюхин) предложил участникам кратко описать положительные и проблемные моменты современной монастырской жизни, а также высказать свои пожелания о том, какие вопросы имеет смысл обсудить на предстоящем зимнем монашеском форуме.

Епископ Рославльский Мелетий, настоятель Спасо-Преображенского монастыря в Рославле

Мы долго воссоздавали монастыри, и сегодня наши монастыри – это источники просвещения, куда люди приходят, чтобы помолиться, получить знания о духовной жизни, и я думаю, что монашество – это неотъемлемая часть Церкви, без которой она не может существовать.

Подвижническая жизнь братии традиционно привлекала к себе людей, и вокруг монастырей на протяжении всей истории их существования со временем образовывались целые поселения. Вспомним хотя бы обитель преподобного Сергия, которую Игумен земли Русской основал в глухом лесу… Сегодня Свято-Троицкая Сергиева лавра – градообразующий монастырь, духовный и культурный центр Сергиева Посада.

И монастыри нередко оказываются способными выстроить вокруг себя духовную жизнь целого города. Я могу сказать, что когда Святейший Патриарх Кирилл и Священный Синод Русской Православной Церкви учредили Рославльскую епархию, Свято-Преображенский монастырь, расположенный в центре Рославля, стал не только духовным центром города, но и административным центром всей епархии. В каком-то смысле он стал той структурой, на которую может опереться правящий архиерей. Монастырь, братия и даже сами стены обители помогают мне нести это сложное послушание. В нашем случае именно в монастыре ведется основная работа епархии в сфере образования, работа с молодежью. Расположенная на территории обители гимназия, которую в свое время создал митрополит Смоленский и Калининградский, а ныне Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, стала своего рода локомотивом этой деятельности. Из числа выпускников гимназии я рукополагаю сегодня духовенство, людей, которых я знаю с детства, и в которых Церковь вложила душу и знания.

Положительным моментом монашеской жизни можно также назвать наше общение. Это замечательно, что сегодня мы имеем возможность послушать друг друга, приезжая на конференции и собрания. В любой области научного знания даже самому умному профессору необходимо регулярно бывать на конференциях, читать научные журналы, знакомиться с последними исследованиями, чтобы знать, что говорят другие, понимать, какие были сделаны открытия, есть ли подтверждение его теории. Так и мы на монашеских собраниях слушаем и узнаем, что происходит в нашей среде. И даже если кто-то из присутствующих считает себя профессорами и академиками в области духовной аскетической науки, тем не менее, из докладов и обсуждений всегда можно вычленить хотя бы одну единственную мысль, одно слово, которые окажутся той самой деталью пазла, благодаря которой огромное мозаичное полотно станет картиной или образом.

Проблемой монастырской жизни можно назвать, наверное, то, что нам приходится довольно много заниматься восстановлением монастырей, а очень хотелось бы иметь возможность сосредоточиться на духовном. Надо заниматься делами и Марфы, и Марии, но разрываться бывает тяжело, поэтому случаются перекосы.

К числу проблем также можно отнести и состояние современного человека, приходящего в монастырь. Наверное, такое бывало и раньше, но сегодня особо заметно, что те, кто приходят в обители послушниками, чтобы в дальнейшем стать монахами, к сожалению, нередко вообще не понимают, что требуется от инока в духовной жизни: для чего соблюдать устав, почему именно игумен руководит монастырем, кто такой духовник… Даже и то, что нужно иметь желание бороться с трудностями духовного характера оказывается слишком сложным для усвоения. И это несмотря на то, что о монашестве и борьбе со страстями написано много книг и все они находятся в открытом доступе. Ведь нет ни одной книги, где было бы написано, что монаху будет легко. Но ведь нелегко не только в монастыре? Разве легко работать на заводе? Быть учителем? Врачом? Везде – труд. Всё это порой с усилием приходится доносить до сознания современных послушников.

Митрополит Горийский и Атенский Андрей (Грузинская Православная Церковь):

Положительным можно назвать то обстоятельство, что после атеистического периода истории нашего государства, молодое поколение решило, что монашеская жизнь возможна и сейчас, и, несмотря на утрату преемственности и связи с традицией, молодое поколение очень усердно трудится над тем, чтобы монашеская жизнь возродилась в обителях Грузии. После всего пережитого нашей страной, и даже в тот период, когда междоусобица еще не закончилась, молодые люди уходили в монастыри не из-за отсутствия жизненных перспектив в стране, а понимая, что, не возродившись духовно, народ и страна не найдут правильного пути развития.

В конце восьмидесятых и начале девяностых годов в монастырях Грузии был большой приток молодежи из среды интеллигенции. Монашество принимали люди из обеспеченных семей с хорошим социальным положением. Этот процесс, слава Богу, продолжается и сейчас. Только теперь глубокий интерес к монашеской жизни мы видим уже у людей среднего возраста.

О сегодняшней молодежи, стремящейся к монашеству, можно сказать, что люди приходят в монастыри с искренней верой, им не приходится решать для себя те вопросы, которые в свое время стояли перед людьми нашего поколения. Да, у многих из нас были верующие семьи, но мы не могли быть совершенно свободными от воздействия пропаганды и нередко спрашивали себя, как же всё обстоит на самом деле? У молодого поколения такая проблема отсутствует. Этим людям присуща подлинная вера, они знают, что Бог есть. И именно поэтому, я думаю, когда они приходят в монастыри, им нужно показывать добрый пример монашеской жизни.

Еще положительным можно считать то, что наши монастыри и монашеские общины в большой степени уже сформировались, в обителях сложились свои жизненные устои. Некоторых из них взрастили в своих стенах настоятелей и настоятельниц для вновь открывающихся монастырей.

Положительным я считаю и то, что архиереи оберегают монастыри в своих епархиях, помогают им, руководят монашескими общинами и всячески стараются поддержать монашество. Без поддержки архиерея, на мой взгляд, невозможно как монашеское укрепление, так и укрепление вообще всей Церкви.

Среди положительных моментов современной монашеской жизни я отметил бы и подобные форумы, которые приносят пользу как Русской Православной Церкви, так и ее монашеству. Мы приезжаем на эти собрания, потому что считаем наше общение очень важным. Как я уже сказал, мы сегодня призваны возрождать монашескую жизнь, перенимать друг у друга положительный опыт; видеть, понимать, как именно достигается лучший результат. Ведь цель монашеской жизни одинакова для иноков всех национальностей. И жизнь наша – одинаковая, просто мы говорим на разных языках, в разных странах есть разные традиции, но для всех нас целью и смыслом является Христос. Поэтому для нас так важно узнавать всё лучшее, что только можно сделать для души в ее временном пребывании, этому мы и стремимся научиться друг у друга.

Среди проблем современного монашества я бы назвал вот что: на мой взгляд, Церковь переживает сегодня период восстановления монашеского сознания, в основе которого должно лежать христианское воспитание. То, что мы в монашестве понимаем как послушание и смирение, христианское общество и христианская семья естественным образом формировали сами в себе. Если человек привык не слушаться родителей, это свойство он приносит с собой и в монастырь. Я сейчас не имею в виду лишенную смысла муштру – сказали, пошел и сделал – но именно такое понимание послушания, когда мы верим сказанному слову. Отсутствие этого качества приходится в себе преодолевать и восполнять, но именно так формируется монашеское сознание.

Еще я пожелал бы молодым инокам не быть слишком требовательными к первому поколению монахов. Оно понесло на себе основные трудности возрождения монастырей, и именно этот их подвиг тоже ведь может послужить для кого-то примером. Я помню время, когда у нас в монастыре не было света, не было воды, когда мы растапливали лед, чтобы иметь питьевую воду, а чтобы помыться или постирать, собирали дождевую воду.

Жизнь в суровых условиях не может не иметь последствий как для физического, так и для душевного здоровья человека, и нам всем, я думаю, надо просто любить и уважать первое поколение наших братьев и сестер, хотя бы за то, что они решились на такой подвиг, за то, что они пережили всё это. Уважать, как уважают родителей и людей старшего поколения. Ведь те, кто старше, имеют и положительный опыт, и опыт ошибок, который, конечно же, не хотят повторять. И вопросы монастырской жизни, которые мы обсуждаем сегодня, это – вопросы ее нового уровня, того уровня, на котором монахам не приходится думать, где взять воду для нужд братии, и хорошо, если поиск ответов на стоящие перед монашеством вопросы мы будем искать вместе.

Для следующего собрания я бы мог предложить обсудить такие вопросы: способствует ли увеличение количества монастырей и монахов улучшению качества монашества? Как при большом количестве сестер в женских монастырях не утратить доверительного общения с игуменией и старшими сестрами? Как избежать разобщения, когда братии в монастыре слишком много, и не потерять семейный дух.

Архимандрит Сергий (Воронков), наместник Успенского Иосифо-Волоцкого ставропигиального мужского монастыря

Конечно, монашество переживает сейчас период расцвета. В Церковь приходят новые люди, и монастыри тоже пополняются. По Божиему призыву, молодые идут в монашество. Милостью Божией, у нас есть возможность ездить на Афон, на Святую Землю, чтобы общаться, учиться, перенимать 1000-летний опыт монашеской жизни. Наша память ведь еще хранит воспоминания о советском времени, когда и подумать об этом нельзя было.

Вместе с тем, минувшая эпоха богоборчества, несомненно, отзывается духовным оскудением монашества: большинство братств молодые, и далеко не у всех есть опытные руководители, настоящие духовники, к которым можно было бы обратиться за советом и мудростью.

Большая проблема заключается сегодня и в том, что мир наступает на монастыри – и извне, когда уединенная обитель вдруг оказывается среди дачных поселков, − и изнутри: когда нынешние иноки приходят в монастырь с сознанием, воспитанным с помощью информационных технологий, современных средств связи и социальных сетей…

Среди положительных моментов можно выделить и монашеские конференции. Для меня лично – это возможность услышать что-то нужное из живого опыта игуменов и игумений. То, что можно попробовать сделать, устроить в своем монастыре. Очень интересными всегда бывают выступления афонских игуменов, именно потому, что их слова наполнены живым опытом. Даже если невозможно применить его сейчас, можно взять себе на заметку и вернуться к этому со временем.

Епископ Касимовский и Сасовский Дионисий

Одним из отрицательных моментов я бы назвал отсутствие наставников у игуменов монастырей. Монастыри так или иначе сформировались, собраны братства, сестричества. Но очень часто отец игумен или матушка игумения вынуждены руководить жизнью своих братий или сестер, сами не имея руководителей, и это, конечно, очень трудно. Хотя Богу всё возможно, и если игумен или игумения находятся в послушании у архиерея, и, главное, – сами в первую очередь соблюдают устав своего монастыря, по которому заставляют жить братьев или сестер, то Господь, помогает. Ну и, конечно, исповедоваться самим игумену или игумении нужно со смирением, даже если духовник стоит на более низкой ступени в церковной иерархии. Нужно проявлять это смирение, потому что без очищения совести духовное руководство другими вообще невозможно.

Второй проблемой я бы назвал формальный подход к монастырским правилам. Они, конечно, должны соблюдаться, но монастыри все разные, начиная от насельников, братьев и сестер, и кончая даже климатическими условиями, в которых обитель расположена. Нужны и опыт, и вдумчивость, и дар рассуждения, чтобы применить конкретные правила святителя Василия Великого, преподобного Феодора Студита, преподобного Венедикта Нурсийского, к обители, которая находится в конкретной деревне, конкретного района и конкретной области. Здесь формальный подход обычно порождает недопонимание и разлад.

Третье – это наше собственное нетерпение. Мы стремимся сразу соединить ум и сердце, заняться Иисусовой молитвой и забываем о том, что для начала мы должны соединить в своем сердце своих ближних, сокелейников, живущих на одном этаже братского корпуса, и стать для них людьми, которых им радостно будет видеть. То есть сначала мы должны стать хорошими людьми, а потом, я думаю, мы можем, с участием благодати Божией, стать и хорошими монахами. Нетерпение очень вредит. Хочется сразу вступить на последние ступени, а когда оказывается, что это невозможно, начинают недоумевать, руки опускают, вплоть до оставления монашества. Так монашество-то ни в чем не виновато. Оно вполне доступно, просто по этой лестнице нужно подниматься мерно и спокойно, как говорят, возрастая в духе.

Относительно положительных сторон могу сказать: самое главное − это то, что мы есть. Есть монахи и есть монастыри. Мы должны понимать: современное русское монашество − на самом деле плод чуда Божия. Никаких предпосылок для того, чтобы это делание было удачным, с человеческой точки зрения у нас не было. У нас выдернули корни, и казалось невозможным то, что на этом пустыре вообще может что-то вырасти. Но оно выросло, и мы еще, слава Богу, собираемся на монашеские конференции, где рассказываем о своих трудностях и слушаем тех, кто через эти трудности прошел, пытаясь чему-то научиться.

Второе – то, что сейчас общежительный монастырь для молодого человека, пришедшего из мира, это, хотя иногда довольно болезненный, но очень действенный способ победить собственный эгоизм, изломанность своей души и зацикленность на себе. Потому что для современного человека это уже не просто болезнь, а некое привычное состояние, когда всё пропускается через ценности и интерес своей личности. Общежительный устав, если он правильно выстроен и есть люди, которые уже пожили хотя бы лет по пять в таком уставе, в такой обстановке, − это сильнейшее, благотворное и действенное лекарство против главной современной болезни человечества.

Третье – это то, что в монастырях каждый день совершается богослужение. Трудно это объяснить какими-то мирскими категориями, многие вообще не понимают, зачем нужно каждый день Богу предстоять, зачем эти монахи собираются у себя по храмам и возжигают лампады, и кадят, и поют… лучше бы они там добрые дела делали. Не понимают, что вот это совершающееся богослужение − а в нашей стране оно совершается непрерывно, учитывая множество часовых поясов, − на самом деле и есть тот источник силы, который позволяет твориться добрым делам не только в монастырях, но и среди мирян.

Епископ Павлодарский и Экибастузский Варнава

После первого этапа возрождения церковной жизни, возвращения и открытия обителей, когда очень много людей пошли в монастыри по зову души, сейчас мы наблюдаем некое замедление этого процесса.

Но нужно отметить один очень важный момент: не всегда находится и достойный руководитель, духовник, который бы нес бремя воспитания невоцерковленной молодежи. При правильном наставничестве, верном настрое в душе, все беды и скорби всегда переносятся легче.

Я вообще считаю положительным моментом то, что эйфория в отношении необходимости увеличения количества монастырей и их насельников прошла. Появились понимание некой разумной достаточности того, что есть, и стремление к качественной духовной жизни. Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий сказал: «Берите себе столько имущества, сколько необходимо для жизни братии, но чтобы это не мешало молитве».

Слава Богу, что с благословения Святейшего Патриарха постоянно проходят конференции и разного рода собрания монашествующих. Теперь мы имеем возможность общаться и говорить друг с другом о том, как нам обустраивать свою жизнь, а не плакать, что чего-то не хватает. Вот это как раз спасение во мнозе совете, как говорит премудрый Соломон. Мы видим опыт других, как положительный, так и отрицательный, имеем возможность сравнивать, оценивать – чем мы можем воспользоваться у себя, вместе думать, как нам распределить, например, время для молитвенного делания и труда, послушания между молодыми и пожилыми братиями.

Еще одна проблема заключается в том, что не всегда присутствуют должный контакт и правильное понимание между монастырями и правящими архиереями. Не всегда задачи, поставленные в инструкциях, соответствуют духовному состоянию монастыря, к чему-то он еще, может быть, не готов. Это как в школе: не все учащиеся могут стать отличниками. Однако нынешнее требование священноначалия к монашествующим получить духовное образование, – это как раз положительный момент. Учиться нужно, даже если не все сразу получается. В свое время один послушник спросил старца: «Старец, читать мне дальше Псалтирь или не надо, потому что я не понимаю?» – «Ты не понимаешь, зато злые духи понимают и бегут от тебя».

Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт

Начнем с положительных моментов. Один из основных – тот, что в наше время большую часть монастырей мы возрождаем, а не строим заново. У монастырей есть своя история, есть оставшиеся в памяти духовные традиции. Сегодня, скорее, не мы восстанавливаем монастыри, а наши исторические предки, жившие в монастырях: обители возрастают именами этих подвижников, их молитвами и духовным авторитетом. Наша главная задача – не мешать, а – подобно поднятому парусу – следовать дуновению хорошего ветра и не сбиваться с правильного курса.

К положительным обстоятельствам стоит отнести и появившуюся для монахов возможность получать духовное образование. Ученого монашества сегодня действительно не хватает. Но теперь нам предоставляются разнообразные возможности восполнить этот недостаток: можно обучаться в духовных заведениях, можно получать образование, проживая в другой обители в течение какого-то времени, пока длится период обучения, а потом возвращаться в свой монастырь с новыми навыками. Это тоже очень важно.

И третье – это, конечно же, паломничество. Как ребенок прибегает к матери, и бесконечно радуется этой встрече, так и наши братия с ощущением счастья едут на Святую Гору, остаются в монастырях, в том числе и в нашем Русском Пантелеимоновом монастыре, живут, трудятся, молятся, и приобретают опыт взаимного братского общения.

Из проблемных моментов, наверное, самое главное – это колоссальный информационный поток, изливающийся на современного человека. Как бы мы ни ограничивали использование техники, телефонов, смартфонов, они, тем не менее, просачиваются в монастырскую среду. Плохо даже не то, что есть доступ к информации, – плохо то, что мы сегодня этот вызов века не научились отражать или, другими словами, правильно пользоваться информацией. Знаете, это можно сравнить с тем, что в час загазованности нельзя открывать окна. Современное информационное пространство более чем «загазовано», и его бывает не так просто «проветрить» … Негативная информация, однажды попавшая в сознание, долго там находится и не всегда приносит положительные плоды.

Решение проблемы, с одной стороны, довольно простое, и об этом сегодня тоже говорили на конференции: нужно больше читать святых отцов, доверять их опыту. Но этот соблазн – тяга к новшествам – в данный момент стал, можно сказать, нашим бичом…

Еще могу в качестве одной из проблем описать некий парадокс, с которым мне приходится сталкиваться. Мы почитаем отцов древности за их умение обличать грех прежде всего в самом себе, и за умение через это обличение давать надежду другим. Сегодня же очень популярным становится обличение всего и всех вокруг себя. Иногда это бывает полезно, но, к сожалению, далеко не всегда.

Хорошо слушать обличителя как знающего доктора, который говорит, что ты болен, и выписывает рецепт, а не как палача, который выносит тебе приговор и отправляет на эшафот… Тяга к внешней правде, лишённой личного подвига, стала сегодня большой проблемой. Нам не хватает терпеливого отношения к людям. Мы, кажется, всё уже знаем, и всех готовы привести ко спасению слишком быстро…

И еще один из проблемных моментов: в наших монастырях не хватает братского общения, внутренней монашеской свободы, сопряженной с личной ответственностью каждого насельника за судьбу своего монастыря. Я не имею в виду демократию в смысле вседозволенности в духовной жизни. Я лишь говорю о той ситуации, когда мы собираемся на совет, чтобы решить какие-то житейские вопросы и завтра вместе что-то делать. То ли мы еще не научились этому языку, не научились слушать и слышать друг друга?.. Иерархичность важна не тем, кто над кем поставлен, а тем, что и старшие должны прислушиваться к младшим. А младшие должны всегда слышать старших… Эта проблема, в том числе, проистекает из того, что была прервана традиция. Но она, Слава Богу, понемногу возрождается.

Игумения Антония (Миронова), Выксунский Иверский женский монастырь, Выксунская епархия, Нижегородская митрополия

Исторически наш монастырь стоял на окраине, теперь он находится в самом городе. До сих пор часть монастырских зданий занимают гражданские организации, в том числе учебное заведение для подростков. Полностью разрушенная в советское время монастырская стена пока не восстановлена, то есть вход в монастырь доступен для всех. Нам принадлежат лишь некие «островки», которые мы стараемся защитить оградой, но от ограды до ограды мы ходим по общим дорогам.

Несмотря на эти проблемы, положительный момент я отмечаю в том, как Промыслом Божиим собрались сюда сестры, которые помогают мне восстанавливать монастырь, возрождать здесь духовное делание. Когда я вижу, как терпеливо они переносят эти трудности, я, можно сказать, благоговею перед Промыслом Божиим избрания этих людей.

Но, конечно, для насельниц, которые будут к нам поступать, особенно для неопытных, большим соблазном станет свобода выхода за пределы монастыря: достаточно сделать шаг – и ты уже оказываешься на городской территории. Если сестричество увеличится, то, естественно, вопрос возведения стены будет стоять среди первоочередных задач.

Благодарю Бога за то, что у нас есть главное – храм, место молитвы. При этом в наших условиях нужно было бы, чтобы утреннее правило, полунощницу сестры могли совершать в большем уединении, а не среди людей которые заходят в церковь перед работой, спешат приложиться к иконам и т. д. Есть потребность в маленьком храме или часовне.

Замечательный положительный момент для нас – и то, что у нас сохранилась летопись монастыря, и мы имеем возможность совершенствоваться, ориентируясь на жизнь наших предшественников. И то, что у нас есть духовная библиотека. Сестры проявляют интерес к книгам, мы проводим беседы по прочтении.

Трудность создает то обстоятельство, что из-за малочисленности мы принимаем разных сестер, в том числе очень пожилых. Некоторые из них в миру успели послужить, например, алтарницами в храмах и, соответственно, привыкли к некоему особенному «общественному положению». У них много знакомых среди прихожан, и им трудно смириться с тем, что привычные формы общения (в том числе телефонные разговоры) должны прекратиться. Это, соответственно, вводит в смущение и тех, кто за ними ухаживает. То есть проблема монашеского послушания и попыток мира внедриться в монастырскую жизнь иногда встает очень серьезно. Тем более что пожилых людей ломать нельзя, здесь требуется рассуждение и очень осторожный подход к делу.

Вероятно, с этим же связана еще одна проблема, которая, на первый взгляд, может показаться несущественной, но передо мной она встала неожиданно остро. Мои разновозрастные сестры пришли в монастырь с целым букетом болезней, в том числе редких видов аллергий и проч. Из-за этого реально трудно организовать диетический стол. С одной стороны, не хочется навредить здоровью человека и ввести его тем самым в соблазн и уныние; с другой – монастырь все же не обязан на каждого человека составлять персональное меню. Хотелось бы узнать, сталкивался ли кто-то с подобной проблемой, и как она решалась, – где найти разумную меру.

Если говорить о положительных моментах в нашей общей монашеской жизни сегодня, то, конечно, нужно назвать в первую очередь вот такие конференции, монашеские съезды. В каждом докладе можно для себя найти частичку какого-то полезного опыта и затем попытаться применить это в своем монастыре. Очень много ценного, важного узнаешь из выступлений афонских монахов. Я человек, не склонный к восторгам, но когда слышишь сегодняшних афонских старцев, то, действительно, испытываешь особые чувства, ощущаешь живой дух истинного монашества.

Источник: сайт Монастырский вестник