Быть монахом – отвечать на призыв Бога

Трифон (Михайловский), игумен

1.jpg

Наместник Свято-Троицкого Феодоритова Кольского мужского монастыря Мурманской епархии игумен Трифон не так давно был гостем Сретенской обители. Сослужил за Литургией, общался с братией, перенимал опыт. Мы расспросили наместника о трудностях служения на Крайнем Севере, о проблемах, которые преодолевают трудники, о пути, который должен пройти всякий монах.


– Отче, благодарю, что Вы уделили время для нашего интервью. Хотелось бы кратко узнать об обители: как живете, какие у вас основные бытовые трудности, с чем приходится сталкиваться и какие для вас самые трудные вызовы на сегодня?

– В Свято-Троицком Феодоритовом Кольском монастыре я, милостию Божией, три с половиной года. Когда митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан назначил меня сюда настоятелем в 2019 году, это было еще Архиерейское Феодоритовское подворье. С 2020 года определением Священного Синода мы имеем статус монастыря.

Архитектурный комплекс нашей обители состоит из трех деревянных шатровых церквей и бревенчатых хозяйственных построек. В братии монастыря игумен – наместник обители, 3 иеромонаха, 1 иеродиакон, 1 монах, 2 послушника и 20 трудников.

Первым серьезным вызовом был вопрос о дальнейшей судьбе приюта, существовавшего при подворье. В приюте творился некий хаос: были и драки, и, к сожалению, поножовщина. Самым легким путем решения проблемы было бы разогнать всю эту «трудную братию», снести за территорией обители их ветхие домики, которым уже по 50 лет, и забыть эту часть истории. И первый вопрос правящего архиерея был о том, согласны ли мы закрыть приют. Я попросил у владыки хотя бы год-полтора, чтобы с Божией помощью путем духовного окормления из числа проживающих в приюте попытаться вырастить трудников для обители: ведь и они нам нужны, и мы им. Я приходил к ним в бараки: мы проводили долгие духовные беседы, совместно совершали молитвенное правило. Примерно через полтора года жизнь стала нормализовываться: братья стали молиться, исповедоваться, причащаться, рано утром приходят на ежедневную полунощницу. Но некоторые, не пожелавшие встать на путь исправления, все же ушли в мир. Сейчас у нас 20 трудников. Очень разные люди. Недавно пришел кандидат экономических наук, у которого разорилась фирма. Три года назад Господь привел помощника старшего капитана. Три человека при монастыре уже десять лет.

2.jpgСвято-Троицкий Феодоритов Кольский монастырь, Мурманск

– А сколько бы Вы определили примерный срок от искуса до пострига?

– У нас несколько человек стремятся к монашеской жизни, но определить какой-то общий срок для принятия такого важного решения невозможно: мы наблюдаем за каждым трудником индивидуально. Это же не то, что человек пришел из семинарии: здесь у каждого есть определенный опыт жизни без Бога, зачастую весьма продолжительный. Например, один брат исправно несет послушание бригадира уже почти три года, но по определенным причинам мы считаем, что приступать к постригу ему еще рановато, надо еще укрепиться.

Еще один вызов – это духовные отношения между братией обители. У большинства отцов, конечно же, сложились добрые христианские отношения, но с некоторыми братьями бывают и недопонимания.

– У них большая возрастная дистанция?

– Нет, братия у нас от 48 до 63 лет. Социальное положение тоже примерно одинаковое. Братия получает духовное образование: кто-то заканчивает семинарию, один насельник поступил в магистратуру Московской духовной академии (МДА), я закончил аспирантуру МДА, то есть с образованием все хорошо, а вот с духовным состоянием бывают нестроения.

– А Вы являетесь духовником братии?

– Монашествующие, прибывшие в обитель после моего назначения, а также все трудники исповедуются у меня. А братья, которые уже по 20 лет в священном сане, служащие еще со времен подворья, исповедуются у прежнего духовника.

– В нашем Сретенском монастыре есть братская служба. У нас есть такая традиция: еженедельная братская Литургия, вся братия исповедуется, причащается. Есть ли у вас такие же особенности?

– Все воскресные службы и богослужения двунадесятых праздников у нас совершаются соборно. Из трудников несколько человек не причащаются. Но в суровых условиях Крайнего Севера для мирян излишне устанавливать жесткие духовные нормативы: чрезмерная требовательность может навредить человеку, сломать его, оттолкнув от веры. Мы радуемся, что Господь ведет к нам людей, и не обременяем их излишней строгостью.

– А какие-то правила молитвенные Вы им даете?

– Утром все трудники участвуют в полунощнице. Вечернее правило у них свое – вечерние молитвы и помянник.

– А богослужение у вас посещает вся братия в суточный круг?

– Нет, на всех службах, кроме соборных, к служащему чередному священнику присоединяется братия, свободная на это время от послушания или учебы.

– Чем, на Ваш взгляд, отличаются монастыри современности от монастырей, которые только возрождались в 90-е годы? Мне кажется, отчасти ваш монастырь, его история имеют некую корреляцию с монастырем 90-х годов.

– В 90-е годы, и даже в 2000-е, когда я пришел к вере, ревность по Богу была больше. Люди приходили в монастырь движимые Духом Святым. И была отдача: самопожертвование, физический труд для восстановления монастыря. Сейчас, в принципе, все восстановлено и мы только благоукрашаем, конопатим, достраиваем. И где-то тут мы расслабились по сравнению с тем этапом. Больше самоотдачи было. Сейчас уже есть определенные ритмы духовной жизни, отцы уже прослужили по 20 лет. Молодых людей, желающих принять монашество, приходит меньше, чем в 90-е, 2000-е годы. Но мы видим, как очень точечно приводит Господь. Например, пришел молодой человек, который служил по контракту, но была тяга к Богу. В беседе выяснилось, что у него, оказывается, дед был священником в Белгороде. И вот Господь его привел к нам, полгода уже прошло, посмотрим, что будет дальше.

3.jpg

– А как, на Ваш взгляд, ощущается призвание к монашеству? Как Вы это лично ощутили? Как Вы его определяете у людей, которые высказывают устные намерения?

– Проверяется очень просто: это отношение к богослужению, к евхаристической жизни. Мы обращаем внимание на то, насколько человек любит молитву, насколько он кроток, насколько готов к послушанию. И вроде не даешь ему никаких послушаний физических – просто походи на службу, а видишь, как человек меняется, не выдерживает и уходит. Хотя все условия комфортные созданы. Призвание – это действительно призыв Бога, на который человек отвечает. Это синергия. Господь видит: кто способен понести монашеский крест, того и призывает через внутреннее состояние сердца, внутренние чувства, желание послужить Богу полностью. Зачастую потребность принести плоды покаяния возникает после каких-то неурядиц в миру. И если у человека это желание искреннее, то Бог, видя это, привлекает человека. И если он отвечает на призыв Божий, рождается добрый монах.

– А как Вы думаете, с чем связаны колебания человека, который хочет, но не решается пройти искус и так далее? Особенно что бы Вы посоветовали колеблющимся людям, которые думают все-таки о монашестве? Можно ли сказать, что если человек колеблется, то его намерения неистинны, нет веры?

– Колебания часто от врага. Враг зачастую гонит из монастыря, возникают помыслы: что ты здесь делаешь, иди в мир. Это как было при Антонии Великом, так и сейчас. Причем бывает, люди сильные приходят. Человек Чечню прошел, воин, я звоню ему: «Брат, подойди в алтарь, нужен». И нет и нет человека, потом говорит: «Батюшка, я полчаса ходил вокруг храма, не мог зайти. Меня как начало гнать!» Конечно, это от врага. Если человек начинает исповедовать эти помыслы, это состояние отходит. А потом, если человек пройдет дальнейшую борьбу – искус, то сможет принести добрые плоды монашеской жизни.

– Какой оптимальный срок искуса перед постригом?

– У нас для Севера – три-пять лет. Это зависит от внутреннего состояния, духовного образования и зрелости послушника. Кому-то и трех лет хватит, а кого-то надо и больше проверять.

– А как, на Ваш взгляд, созидается молитвенный дух монастыря? Какие вещи, факторы, которые реально объединяют духовную братию? У нас в монастыре акцент делается на то, что вся братия исповедуется у одного духовника и причащается среди недели. И братские молебны.

– По нашему опыту, это, конечно, евхаристическое единение, когда мы все вместе у Престола предстоим. У нас все отцы в сане, один монах, который часто причащается. Второе – это наши совместные трапезы. Мы вечером, бывает, вместо уставного чтения можем просто пообщаться, то есть братия имеет возможность спокойно поговорить с игуменом, обсудить насущные вопросы. Эти вечерние трапезы очень нас сблизили, особенно в первое время: в общении мы узнавали друг друга.

– А какое молитвенное правило в вашей обители? Есть ли какое-то одно или индивидуально дается?

– Все-таки индивидуально. Но я еще раз повторю: у отцов, прослуживших по 15–20 лет, свои молитвенные правила, данные им при постриге. Трудникам мы установили минимум: утренние молитвы, полунощница и вечернее правило с помянником. Им, людям со сломанными судьбами, и над этим зачастую приходится усердно потрудиться, превозмогая себя. А дальше, если мы видим, что человек стремится к монашеской жизни, обговариваются следующие шаги: чтение Евангелия, Псалтири, канонов. Все это корректируется в индивидуальном порядке по силам.

– Какие основные проблемы Вы видите в современных монастырях? Какие бы Вы три главные выделили? Я изучал материал монашеской конференции, и в целом там выделяется три проблемы главные: постриг духовно незрелых личностей – первая, вторая – отсутствие духовных опытных наставников, третья – излишняя коммерциализация монастырской деятельности.

– Проблема коммерциализации к нам не относится: у нас все просто. Частично может иметь место проблема информационной зависимости, потому что мы не отрезаем трудников и послушников от интернета и часы не дозируем. Но если видим, что человека заносит, применяем воспитательные меры. Вторая проблема – комфорт: я вспоминаю, как мы начинали – это были другие условия и другая ревность по Богу. Третья – в сохранении духовного единства братии с один духовником. В настоящее время с этим бывают недоумения: у каждого уже имеется свой опыт, кто-то считает, что он уже мудрее и духовно грамотнее наместника. Но, слава Богу, эта проблема у нас на минимальном уровне.

– Что Вы посоветуете человеку, имеющему мысли о монашестве?

– Молодому человеку посоветую испытать сердце свое искренней молитвой ко Господу, воплем от сердца: «Господи, покажи мне путь Твой, где бы я был Тебе полезен». Второе – поездить по монастырям, посмотреть, как братия общается, как духовная жизнь идет и как ты себя чувствуешь в этом монастыре. Если человеку это будет по душе, надо уже остаться на более длительный срок. И Бог через время покажет, готов ли человек к принятию монашеского пострига или не готов.



Источник: сайт Сретенского монастыря

134